О том как я провел лето.

Известно, то о чем сильно мечтаешь рано или поздно сбывается.

А как мне когда-то хотелось пройти в одиночку нехилый маршрутик, поиграть в Джека Лондона…. «… за тех кто этой ночью в пути, чтобы  собаки их не сдали, чтобы  хватило им пищи, чтобы  спички не отсырели…», кажется так. Была в юности такая потребность преодолеть, причем, не столько тяжелый маршрут, сколько самого себя, чтобы не кому-то там доказать, а прежде всего себе, что чего-то ты в этом мире да стоишь. Такие были времена песен у костров и красивых головоломных маршрутов.

Но время как дождевая вода, волосы мягкие, но увы уже редкие, и некоторые неосуществленные мечты вызывают лишь снисходительную улыбку. Не сбылись. Жалко конечно.  Правда желание странствий осталось,  оно как вкус строганины заставляет крепче сжимать зубы, значит живы еще кумиры юности, что бросали вызов стихиям и совершали одиночные восхождения и пускались в кругосветные плавания.

Это я отвлекся, простите, скорбь об ушедших временах не знает границ….

В очередной раз лето застало меня в раз плох. Друзья собирались на какую-то северную речку, где водятся всякие диковинные рыбы, а по берегам ягод и грибов пропасть… Да что там говорить… Мне было не до этого. Заработался. Вкалывал и в который раз хоронил свою мечту.

 Единственно на что меня хватило, выкроить вечер и съездить на Ленинградский вокзал проводить мужиков. Что там творилось?  Что творилось! Лодки, весла, удочки, рюкзаки, люди! Много красивых людей! Сколько встретил там старых знакомых! Все спрашивали куда пропал, куда идешь, да с кем? Куда, куда, провожаю я «Вольный Ветер» – это команда наша….Провожаю свою мечту  и при этом глупо улыбаюсь…

Домой вернулся злой, совершенно на себя непохожий….

Ночной Ленинградский вокзал стал моментом истины. На утро, на службе, на стол шефу легла записка:

«Ты и сам знаешь как это бывает, когда с  городских улиц  исчезает снег, и звуки отражаясь от мокрого асфальта звучат в новой тональности, когда в мутных водоворотах  сточных люков тонет мусор и кружатся окурки, когда…., словом  именно в это время года  жажда приключений зовет тебя…. 

    Подпиши заявление на отпуск!

                                                             Увидимся.  Такое-то июля 2002 года.»

На сборы день. Поезд тот же, ночной. Разница у нас в сутки. Догоню. Сделаю мужикам сюрприз! – думал я, ставя на заваленный барахлом  пол бутылку известного шотландского виски. Мои нахлыстовики любят по чуть-чуть принимать такие напитки.

Что беру с собой? Каяк. Сто лет он не слезал с антресолей. Времени  на проверку целостности баллонов и шкуры естественно нет. Где на нем я был последний раз, кажется Риони, да это было еще в советской Грузии. Будем надеяться все цело, Риони речка не очень каменистая. Главными препятствиями там были грузинское гостеприимство и вино, но об этом как-нибудь потом.  Шлем. Спасжилет. Весло.  Оно приятно легло в руки. Старое деревянное киевское весло. Поверьте это не предмет снаряжения, потому что у такого весла есть душа. Сейчас таких не делают, нынче композиты да кивлары в моде.  Продукты… но я отстаю всего на сутки, значит пара плиток шоколада, горсть орехов, горсть изюма, пару банок тушенки, несколько пакетиков  какой-то «вкуснятины» - «раз и готово».  Спальник лучше поменьше, ибо место в моем бритвенном приборе, так друзья прозвали мой каяк за очень несерьезные габариты, только для бутерброда. Выскреб из дивана самый легкий, еще той эпохи самодельного снаряжения, всего 600 граммов вместе с ковриком. Из тех же времен из диванных недр всплыла полутора – местная палатка, одному просторно, вдвоем тесно. Я разглядывал вещи, которые казалось безнадежно устарели и вышли из моды, но именно с таких самоделок начиналась отечественная индустрия современного снаряжения. Не знаю правильно ли мы жили тогда. Возможно какой-нибудь философ усмотрит в этом бегство от действительности, но целый год проходил в мечтах и подготовках к очередному летнему приключению. Выходя из дома на месяц, в рюкзаках мы несли по 36 килограммов включая продукты и сплавное снаряжение (мой каяк весит 10 кг. Это считалось тяжело) . Если у кого-то сейчас так, я (обнажу перед ним лысеющую голову) сниму перед ним шляпу и пожму руку.   

Теперь снасть. Это моя страсть. Здесь решил на весе и объеме особенно не экономить. Спиннинг необходимая и достаточная снасть на всех сплавах, он всегда готов к бою,  к нему десятка три блесен. И… конечно нахлыст, эта штука для души, взял двуручный, но не длинный, 9-ти футовый 7-8 класса  жесткости, с таким и маленькая рыбешка в радость, и с крупной можно повоевать. Побросал все это хозяйство в рюкзак, взвесил. Получилось 19 кг. Хороший вес с ним можно летать. Добавил еще плитку шоколада, пачку чая, и для особо торжественных случаев джинсы и футболку с летящей форелью над бурной водой….

Я на реке в точке начала сплава. Опаздываю еще на сутки. В одиночку сложно найти попутку, группа же может уговорить деньгами. Ничего страшного, ребята на катамаранах, а я то на каяке, они максимум ушли километров на 40. Это для бешенного каякера не крюк. Всего день хода.

И этот день клонился к закату, где-нибудь в южных  широтах давно была бы  темная ночь, а здесь солнце едва касалось макушек деревьев. Я спел, коротая одиночество, уже все известные мне песни, прошел столько, сколько катамаран в день пройдет разве что на какой-нибудь быстрой саянской реке. Осталась одна плитка шоколада. Радовало что, с погодой повезло, комары и прочая кровососущая нечисть похоже сдохли от жары. Вода только низкая, хотя несложные порожки особых хлопот не доставляют. Решил,  буду идти покуда хоть что-то видно.

Один  час ночи, машу веслами наверное часов двадцать. В душу закрадываются сомнения, по той ли реке я иду.  Решаю  встать и  успокоиться. В этом помогают банка тушенки, галета и крепкий чай. В фиолетовых сумерках попыхивая сигареткой созерцаю движение воды. Две струи  огибая островок, сливаясь образуют хорошую сбойку, в конце которой угадывается рыбная яма, улова под берегами манят своим обратным током. Разнонаправленное движение воды  завораживает, гипнотизирует... Однако что же это я?  Так спиннинг или нахлыст? Пожалуй первое, оно проще, а я все таки сегодня дико устал…

И бросил я туда вращалочку скорее из уважения к процессу. Только она пересекла половину струи как бац! Поклевка! Рыба тащит, я держу, гадая кто там сидит. Вдруг что-то … раз, и  леска беспомощно повисла над водой.

Ясно это была щука. Я был уверен, что в такой струе ее просто быть не может, и  привязал блесну без поводка. Той ночью ненасытным щукам я подарил  еще три блесны, правда килограмма на два одну вытянул. Запек на углях, думал оставить на завтрак, да где там.

Утро. Догонялки продолжаются. И продолжают терзать сомнения.  Я маханул  почти  четверть реки, скоро слияние с притоком равным по величине. Мужики точно должны быть где-то рядом. Ложусь в дрейф, изучаю карту. Вот стрелка, палец лег на пересечение голубых линий. Мой каяк течением плавно вынесло в небольшое расширение похожее на озерцо. Изумительное место, северный берег манил отдохнуть большим песчаным пляжем, напротив с юга бурным порожком, добавляя кубов 10-ять, вливался приток. Рассуждая о своем положении, а оно надо сказать было не таким и худым, ну один, ну еды нет, но рыба в реке водится, грибы, ягоды по берегам в изобилии, я допускал, что ребята могли в поезде решить пойти по южному истоку реки. Он как  раз и оживлял пейзаж своей серебряной лентой. Во первых  длиннее, а спешить им особенно не куда, и главное эта речушка более всего удалена от населенки. Решение напрашивалось очевидное, сидеть в этой красоте, рыбачить и ждать. То что я их обогнал, к гадалке не ходить, не сегодня, завтра приплывут, куда денутся. Приплывут и… удивятся. Уверенный в правильности выбора и вообще бытия, я положил блесну прямехонько в левый край струи, стоя при этом на камнях справа. Лепесток, почуяв поток, раскрылся, вертушка шла поперек потока. Хотелось хариуса, поймать и тут же съесть. Увы,  вездесущая щука опять взяла со струи, чем расстроила меня доверчивого окончательно, блесна конечно же была привязана без поводка. Вот и мечтай о кулинарных изысках. Правда щукам этим я отомстил. Надушил, столько, аж тушенки захотелось. Но, тушенка н/з. Вдруг, мало ли что. Я закатил ее глубоко в корму и забыл.

Три дня я ловил рыбу. Ловил и  ждал, поглядывая то на север, то на юг.  Ни кого.  Погода располагала исключительно к сибаритскому отдыху. Голый, даже без набедренной повязки, держа в зубах спиннинг, каждое утро я отправлялся вплавь через озерцо  к южному притоку. Завтракал первый раз голубикой на правом берегу. Вылавливал  дежурную щуку с верхнего бьефа порога. Проныривал его, всплывал в левой бухточке. Подставляя ультрафиолету свое самое незагорелое, завтракал второй раз морошкой, брал еще две щучки из уловов нижней струи, и отправлялся кулинарить.

Вам ни разу не доводилось испытывать счастье робинзонады, когда природа благоволит и потакает во всем? Тогда, значит вот…

Берете рыжики, такие средненькие, диаметром  с майонезную банку, и на прутик их, плотно так один к другому чтобы прижаты были, а между ними как в слоеном пироге ягоды, лучше брусника. И все это греете над угольками, да так, чтобы гриб слезу пустил, а по краям чуть запекся и зарделся  румянцем. Берете рыбу, жаль что это была щука, и препарируете  ее как для семужного посола, два надреза, у хвоста и  между передними плавниками. Деревянным скребочком через отверстие что ближе к корме рыбы, очень жаль что это была щука, освобождаете ее от ненужных  теперь внутренностей и обременяете тушку грибочками с ягодой. Надрезы необходимо плотно закрыть дабы вкус был сочный. Для этого их можно зашить тонким прутиком или зажать расщепленной палочкой. И на угли. Когда вы очень голодны готовности ждать не обязательно, горячо как известно ни когда сырым не бывает, другое дело вальяжный неторопливый отдых, спешить не куда, потому что не задолго до этого Вы  проглотили пару полусырых рыбин, заели наспех приготовленными белыми, всыпали в рот несколько добрых горстей черничники. А то что на углях румянится и шипит брусничными пузырями, так это кулинарные изыски, десерт так сказать. А десерты как известно украшают жизнь и помогают коротать время.

Четвертые сутки  блаженного одиночества прекратила погода. Мой пляж перестал походить на калифорнийское побережье. Серебряный южный приток потерял свою привлекательность и превратился в обычную холодную северную речку. В эту ночь я сделал два открытия: первое АЗТ-шный (авиационная защитная ткань, как и все, тогда доставалось с трудом)    тент моей палатки слегка протекает, понятно что это возрастное, за первым последовало второе, я открыл подарочную бутылку дорогущего вискаря, да простят меня мужики. На закуску в заводи, прямо у палатки, выловил пару довольно странных щучек. Одна была худая с печальным взором, в ее желудке обнаружилась палка,  как бы и мне не пришлось с грустью в глазах глодать кору молодых побегов. Другая, черноглазая, наглого вида с деформированным, явно не икрой, круглым брюхом, оказалось проглотила взрослого дятла. Птицу похоронил со всеми почестями. Помянул ее прямо из штуцера добрым глотком славного крепкого ячменя. Закусил печеной рыбой, как жаль что это была все таки щука, и завернулся в спальник с головой.

Мне снилась какая-то чертовщина. Я лазаю по деревьям и собираю шишки. Вместо орешков под чешуйками прячутся такие маленькие баночки тушенки, разгрызть которые не представляется возможности, видимо очень прочный металл, при чем, если попадались орешки-баночки с говядиной то они даже не сминались зубами, настолько были крепки, а свиные консервы легко плющились, и из них вытекал противный жир. В какой-то момент боковым зрением внизу, у комля сосны я заметил,  мелькнувшую темно-зеленую тень. Меня кто-то явно преследовал. Сфокусировал взгляд и внимание вниз по стволу, я сидел на самых верхних ветвях сосны, там с угрожающим проворством, прищурив черные глаза, карабкалась щука. Что делать? Я набрал в рот пригоршню тушенки, надул щеки и как из пулемета стал расстреливать ползучее недоразумение. Баночки дробно стучали по ее черно-зеленому черепу. Говяжьи, отскакивая оставляли белые царапины, от попадания свиных оставались жирные пятна. Запас тушенки подходил к концу, щука неотвратимо приближалась, а летать я еще не научился. Вдруг, возможно привлеченный стуком, от куда-то прилетел дятел. Где-то я его видел, только где, не могу вспомнить. Он тюкнул злодейку клювом в темя, та раскинула плавники, словно удивилась, выпустила ствол сосны из цепких объятий и стала падать, заваливаясь на спину. Дятел изловчился в пике, звонко клацнул клювом, и щука забилась у него в отвисшем как у пеликана зобу. Спасибо тебе, дружище дятел, спас мне жизнь.

Я проснулся. По крыше стучали крупные капли дождя. Противный привкус рыбьего жира во рту взывал отдать вчерашнюю трапезу. Ох уж эта рыбно-грибная диета рычал я на некогда калифорнийском песке. Все! К черту ожидания! Крепкий чай и вниз. До автодорожного моста, от куда реально добраться в Кандалакшу, каких-нибудь полторы сотни верст, если постараться можно махнуть дня за три, а то и за два.

Я усердно махал веслами. Река периодически баловала веселыми шиверками. Желудок почти отпустил. Жить становилось радостней. Дождь прекратился, было прохладно и пасмурно. Лососевая погода. Стоило только мысленно упомянуть рыбалку, как мой каяк въехал в длинный каменистый порог, именуемый в лоции «Кривой». Раз река изгибается значит порог как минимум  «Кривой», все правильно.  В этом «Кривом» вдоль каждого  выпуклого берега были длинные улова обильно усыпанные обливными камнями, струя не очень торопливо пробиралась между крупными валунами разбросанными в шахматном порядке, и за каждым… воображение рисовало, как пошевеливая плавниками стоят форели, хариусы и прочие лососи. Поэтому где носит моих мужиков мне было уже глубоко наплевать. О том чтобы рвать когти быстрее и быстрее  речи быть не могло. Река  превратилась в сплошной соблазн. Увидел – забросил – поймал…

С обратным креном, затопив корму и как конь встав на дыбы, мой каяк влетел в  улов – «Пли-и-из мистер». Если бы так я торопился на свидание с любимой, она бы простила мне долгие путешествия  и рыбу вместо цветов. Внутри моего организма вибрировало нетерпение, оно мешало сосредоточиться и сделать правильный выбор. Спиннинг или нахлыст? Путаясь в шнурах  и лесках, я вскарабкался на вершину треугольного камня, который жандармом стоял у самой струи.  В воду легла  все таки блесна. Есть! Хариус взял за желтеющим в толще воды булыганом. Играя упругостью спиннинга, подвел рыбу к шершавому боку гранита. Под килограмм – мысленно скалькулировал я и хариус тут же сошел. Ни обиды, ни сожаления не было, только усилилась вибрация организма. Я был уверен, ушедший килограмм с первого заброса не случайность. Характер реки изменился. Щука уже не вправе распоряжаться чужими судьбами. Слабо ей жить в такой струе. Значит рыбалка будет. И она была. Пол дня я лазал по порогу. Форели и хариусы методично садились то на блесну, то на муху. Похоже рыбе это доставляло такое же удовольствие как и мне. Где не получалось добросить с берега, заплывал на  каяке, вылезал на какой-нибудь «троллейбус» прямо посередине реки, раскручивал над головой шнур и выкладывал мушку рыбе как на ладошке. Однако увлекся, пора двигать дальше. Правда я уже особо никуда не спешил. Отвел душу. Успокоился. Да и запас еды теперь есть, однообразный- форели да хариусы, но это еда. Рыба была продета  репшнуром и привязана на корме к обвязке каяка ( на сплавах по порожистым рекам на лодку надевается две петли, на нос и корму, которые стягиваются между собой веревкой, в случае какой аварии есть за что взяться рукой или зацепить карабином спасконца ), и туда же под петли я воткнул разобранные нахлыст и спиннинг. Как это часто бывает на севере, сразу за «Кривым» следует порог  «Падун». Так и здесь, валы выходной струи успокаивались в не большом плесе подпертом водопадом. Вернее сказать это был водопадик. Подковообразная гранитная плита перегораживала реку от берега до берега, с нее и падала с высоты в два  метра вся вода. В лоции правда значилось - высота слива четыре метра, думается, тот кто ее писал этот порог обнес. Такие фишки с наплыва не просматриваются. Чтобы глянуть я вылез на скалку правого берега, туда удобней было чалиться. Ага, под стенкой противоположенного берега эдаким треком шла основная струя и проваливалась между двух торчащих камней в «Ниагару». А что? Похоже на известный водопад, только раз в пятьдесят помельче. Идем?  Идем! Два внутренних голоса пришли к согласию. Раз нет сомнений, значит мой каяк уже на верхнем бьефе слива, уже в воротах между скальных обломков, уже нос лодки ныряет в пенную яму под водопадом. Вода упруго бьет в грудь. Затем умывает лицо. И…и…и, но… вместо того чтобы всплыть я начинаю переворачиваться через нос. Каяк  переваливает через самую верхнюю точку. Все. Равновесия никакого нет. Мое тело следуя инстинкту самосохранения и благоприобретенному рефлексу разворачивается спиной в  сторону падения,  плечи и  руки с веслом выстраиваются вдоль правого борта. Я готов вставать, имею ввиду эскимосский переворот из положения вниз головой на ровный киль.  Что-то каяк медленно ложится, или мне это кажется? Все, лег. Я вишу вниз  головой. Выдерживаю паузу, чтобы скорости лодки и потока выровнялись, автоматически, все движения синхронны, как ни как годы тренировок, мастерство просто так не пропивается, разворачиваю бедра и делаю дугообразный гребок, распрямляясь подобно пружине. Ну, весло, душа моя! Что-то не сложилось, не встал и опять повис головой вниз. Еще две попытки, а результат тот же. Не мог я так скоро мастерства лишиться! Не мог! Выдохся. Пришлось отстрелиться. Всплыл. Оказывается, падая в водопад, я воткнулся носом каяка в дно, его заклинило в камнях. При перевороте сломало  штевень и мидель (это детали корабля), но не отпустило.  Приключение. Где камеры, где фотоаппараты?

Перебирая руками по днищу я пытался подобраться к носу лодки, чтобы как-нибудь выдернуть посудину. Для этого мне нужно было слегка поднырнуть… И я погрузился в струю, только дотянулся до развороченного носа как был смыт потоком. Выбрался на берег. Каяк картинно торчал «попкой» кверху, его телепало из стороны в сторону. Чувствовалось, сидит он крепко.

Я вытер руки о сухой мох. Закурил…отметив сознанием выпрыгнувшую  у самой кормы каяка форель. Я курил, река терзала мою лодку пытаясь придать ей новые обводы. Рыбы, занимаясь своим делом, плавали где-то в толще воды. Долго ломать голову как быть не  пришлось, река сама разрешила эту проблему, добавив новую. Каяк выдернуло из камней и потащило в не сложную шиверу. Я бросился вплавь догонять. Каких-то двести метров каменистого шкуродера, пара другая синяков на коленях и локтях и все на берегу. Все… только смыт мой запас еды, переломаны углепластиковые удилища, так беспечно воткнутые под обвязку, коробки с блеснами и мухами ушли по той же причине. Да, развороченный нос каяка ни что по сравнению с утраченными снастями….

И так, галечниковый пляжик, накрапывает дождик, на камнях… обломки, обрывки, да что там говорить, одним словом – за тех кто  в пути, чтобы  собаки их не сдали, чтобы  хватило им пищи, чтобы  спички не отсырели…», кажется так.  Значит будем. Несколько глотков дорогущего вискаря приятным теплом провалились внутрь начавшего унывать организма….

Наступило утро, пасмурное, без завтрака. А рыба как будто на зло, хоть руками лови, резвиться по всей реке…

Спасибо учителям, благодаря им  в кармане спасжилета у меня всегда лежит непромокаемый мешочек с н.з., а в нем зажигалка, сигареты, бинт, марганцовка, несколько таблеток глюкозы и… моточек лески, крючки, и пара зацепистых блесенок. Обломки нахлыста и спиннинга, нитки добытые из распущенной  веревки легли в основу новой снасти. Я вспомнил из морской такелажной практики хороший узел – марку. Виток к витку, виток к витку, мешают комары, главное терпение… В итоге  получилась вполне сносная почти трех метровая удочка. Комель нахлыстовый, середина спиннинговая и опять же нахлыстовый кончик. А катушки то у меня сохранились и шнур и леска. Значит, я могу кидать и муху и блесну.

Две  блесенки  неприкосновенных были моментально кем-то срезаны. Явно, что тот кто управлял всей ситуацией сверху, предлагал мне  отнестись к случившемуся более творчески. Меня это завело. Во-первых, банально,  хотелось есть, а  во-вторых меня поймет любой рыболов. Плавится хариус, ловит мошек, а предложить ему не чего. Я понимал, что на грибах и ягодах вполне могу пройти оставшиеся сотню, полторы километров, но инстинкт охотника брал вверх над инстинктом собирателя. Растительную пищу решено было оставить как н.з. в про запас. Н.з.!? Ну-ка, ну-ка и я полез в корму каяка. Точно, есть! Так мудро «забытая» банка тушенки закатилась за последний шпангоут (это деталь корабля). Есть, теперь есть и мясо, смешно конечно, и … блесны. Банка была тут же взорвана ножом, есть хотелось все таки сильнее, чем ловить рыбу…

Из банки было отковано несколько произведений напоминающие ложки и колебалки. Чтоб их не потерять при случайной встречи со щукой нужен был какой-то поводок.  Его заменила английская булавка, несколько штук которых всегда прицеплены в кармане рюкзака, старая добрая привычка. На такие импровизации в  устье болотистого притока удалось поймать несколько небольших щучек, а на выходе из злополучной шиверы брал окунь стабильно и надежно. Окуней я скальпировал, сдирал с них шкуры, этот прием я подсмотрел в какой-то рыболовной передаче. Делается два надреза вдоль спины от головы к хвосту, и снимается чулком, придерживая хвост сухой тряпицей. Из шкур, голов делал уху, обильно сдобренную грибным ассорти, а тушки запекал на углях. Отремонтировать каяк не составляло большого труда, правда он стал на двадцать сантиметров короче. Можно было двигаться дальше, но выходить к людям как-то  не тянуло. Жизнь наладилась, я был готов к новым приключениям. Заявление шефу было написано на двухнедельный отпуск, если конечно шеф меня еще ждет. Поэтому время есть, думал я и, не  торопясь, принялся экспериментировать. Клок или прядь волос из бороды, несколько цветных ниток из свитера и муха готова. Мой спиннинг-нахлыст хоть и был коряв, но обладал способностью к забросам. Я быстро освоился с его строем и мог посылать мушку почти  на середину реки. Но как ни старался, хариус брать не хотел. Тогда я соорудил простенький кораблик, запускал его на  нахлыстовом шнуре, а сам уходил промышлять щук или окуней. 

Удача все таки улыбнулась. Как-то я возвращался со связкой уже изрядно надоевших щук и заметил, что кораблик прибит к  берегу, на крючке висел утомленный хариус. Граммов четыреста, а приятно…

«Как бы хорошо ни было  отдыхать, но возвращаться  тем не менее надо.  Дела будь они не ладны. Опять суета. Ждет работа или придется искать новую,» - думал я стоя в очереди за билетом. Поезд должен был подойти через час, потом еще тридцать часов снов, плывущих пейзажей за окнами и дом.   Мои грустные мысли прервал знакомый голос. –

- «Лёха, ты что здесь делаешь?», - мужики  входили в билетные кассы, они сплавлялись по другой реке ….

 - «Очередь за билетами вам занял» ….

 Назад, в раздел  "Очерки и статьи"